— Они мне отказали. Они. Мне! – Антония пребывала в ярости, нервно перемещаясь по комнате, она крушила все, что попадалось ей на пути, выкидывая сгустки разрушительной энергии в виде небольших фаерболов. Той, которую ей так и не удалось использовать на встрече с вампирами. Тиара, забарикдировавшись на диване мягкими подушками, молча гасила появляющиеся огни едва уловимыми движениями пальцев. У нее не было необходимости о чем-то спрашивать, ведь она видела все своими собствеными глазами.

Встреча произошла на кладбище – священном месте как для ведьм, так и для вампиров. Когда-то давно, когда между ними еще не было ни вражды, ни обиды, это место было общим для всех. Здесь проводили ритуалы и шабаши, хоронили и воскрешали, любили и убивали. Но сейчас это место оказалось границей между двух враждующих кланов, не готовых уступить друг другу и миллиметра священной земли. Вдоль клабдища проходила невидимая стена, разделяя его на две равные половины. С одной стороны охряняемая надеждыми ведьминскими заклинаниями, подкрепленными магией предков, с другой — накрытая некроманским куполом, круглые сутки находящаяся под неусыпным котролем темных охотников. Никто не смел нарушать границы, четко зная, что платой за это будет собственная жизнь.

Старейшины общины ведьм и главы кланов вампиров устали от напрасных смертей и бесполезных войн, и во времена черной  чумы заключили пакт, поклявшись, что больше ничья кровь не прольется напрасно. А нарушителей пакта будут судить на Сире – месте, где не действует магия ведьм и отсутствует сила вампиров – единственном месте, где бывшие когда-то одной семьей существа могут теперь вести более-менее конструктивный диалог.

Именно туда и пришла Антония, позвав с собой лишь сестру Тиару. Послав вампирам ворона, она не стала ставить в известность старейшину, посчитав, что уже и так имеет достаточно полномочий для вершения судьбы общины. Но просчиталась. Вампиры прислали на встречу зеленый молодняк, не обученный вести диалог, чем больно задели самолюбие будущей страшейшины. За такое неуважение ей хотелось оторвать кровопийцам головы, что она неоднократно и проделала, правда только в мыслях. На каждое ее слово они с презренной улыбкой на губах говорили «нет», упиваясь видом униженной ведьмы. «Нет. Нет. Нет. Нет.»

— Они прислали эту шушору чтобы унизить меня. Думают, что я никто. Но ничего, скороно они сами приползут ко мне на коленях, — Антония наконец-то остановилась, устремив напреженный взгляд к горизонту, туда, где вот-вот должно было взойти солнце. Теперь это ее личная виндетта. Обладая магией своих сестер, подкрепенной силой уходящей старейшины, она была уверена, что сможет добиться своей цели и без посторонней помощи. Более того, она уже знала план своих дальнейших действий.

— Пришла пора вернуть беглянку, — неожиданно спокойным голосом произнесла она, поднимаясь вверх по деревянной лестнице, — скажи, что это приказ.

«Но почему я?», — хотела было возмутиться Тиара, но лишь испуганно моргала в ответ. Происходящее в этом доме в последнее время нравилось ей все меньше, но звонить в колокола по этому поводу средняя из сестер пока не спешила. Они выполнит приказ, не задавая вопросов. Как всегда, и нисколько не обидится, если ее вновь посчитают безголосым исполнителем. «Еще не время», — твердила она себе, накручивая на палец прядь иссиня-черных волос, «еще не время…»

С тех пор, как Агнесса покинула деревню, прошло несколько месяцев. И на удивление ее действительно оставили в покое. Ни одна из сестер не пыталась выходить на связь, более того, Агнесса их даже не чувствовала. А ведь должна была. Возможно, ей, наконец, удалось овладеть искусством блокировки, либо в этом преуспели ее подруги. Что бы ни было тому причиной, оно никак не омрачало долгожданно обретенной свободы.

Упиваясь бесконтрольной жизнью, словно ребенок, только что вырвавшийся из родительского гнезда, Агнесса наконец-то занялась реализацией своей мечты, совершенно никак не связанной ни с магией, не с волшебством. Она жила обычной жизнь обычной женщины. Открыла студию, не столько для себя, сколько для своих пажей, которых она ласково называла Тим-Том. И благородство тут вовсе не причем. Агнесса терпеть не могла, когда эти двое слонялись без дела, докучая ей своей назойливой опекой. Доверив им студию, она удовлетворила не только свою потребность творить в одиночестве, но и подарила парням ту свободу, о которой не мог мечтать ни один ведьмин сын. Сама же она в это время готовился к своей собственной выставке, которая вот-вот должна была состояться в главной галерее города.

Все шло ровно так, как она этого хотела, за исключением кошмаров, мучивших ведьму каждую ночь. Ей снился один и тот же сон. Сон, который однажды был явью, и последствия которого преследовали ее до сих пор…

«Это была на редкость тихая ночь. Ночь, когда на кладбище неслышно было даже скрежета сверчков. Казалось, все вокруг перестало дышать, наблюдая да тремя девочками, решившими совершить древний ритуал. Вязкий туман окутывал ноги маленьких ведьм. Их лица напоминали восковые маски, освещенные голубой луной.

В руках Антонии блеснуло лезвие ножа. Читая заклинание, она полоснула свою ладонь и, сжав руку в кулак, выдавила первую каплю крови, упавшую в чан с необходимыми для ритуала ингредиентами. Ни один мускул не дрогнул на ее лица.

— Теперь ты.

Окровавленное лезвие оказалось в руках Тиары. Девочка медлила, покусывая губы от волнения. Зажмурившись, она проткнула свою ладонь, жалостливо пискнув от боли, и добавила в чан свою кровь.

— Пф, — закатив глаза, в который раз удивляясь трусости Тиары, Агнесса забрала нож, и проделала тоже самое, полностью копируя реакцию Антонии, не особо веря в успех ритуала. А зря. Едва девочки успели взяться за руки, замкнув круг, из чана повалил густой дым. Столб красного света выстрелил вверх, расплываясь по небу кровавой тучей, закружился воронкой, разделившись на 3 части, и обрушился на маленьких ведьм, пронизывая их насквозь.

Тиара кричала от страха, Агнесса стояла, словно парализованная, и только Антония продолжала читать заклинание, крепче сжимая руки подруг. Все закончилось так же стремительно, как и началось.

— Вот и все. Теперь мы больше, чем сестры. Теперь мы вместе навсегда. Теперь наши силы дополняют друг друга. Чем сильнее будет одна, тем сильнее будем мы все. Но если будет плохо одной из нас, будет плохо нам всем. А значит, теперь мы должны оберегать друг друга. Сестры. Вместе. Навсегда…»

Не так давно задний двор Антонии утопал в цветущих плодовых деревьях и кустарниках. Женщина с удовольствием проводила время среди растений, и с легкостью могла потратить на это весь день. Немного любви, немного магии и из ее фрукт и ягод получались не только изысканные вина, но и сильные магические элексиры. Теперь же сад был заброшен. Одинокая яблоня и пара кустов смородины были живы разве что благодаря Тиаре, которая с помощью магии поддерживала их в отличном состоянии, ведь сухие деревья портили вид из окна, а с ним и ее настроение.

Антонию же это ни сколько не беспокоило. Даже бы если весь сад зарос непролазным плющом, это не помешало бы ей сидеть на каменной скамье, провожая взглядом солнце, постепенно исчезающее за горизонтом. Замерев в неестественной позе, она настолько погрузилась в свои размышления, что не замечала ни наступившую темноту, ни неприятно пронизывающую кожу вечернюю прохладу, ни появившийся прямо перед ее носом накрытый стол с горячим чаем и только что испеченными кексами.

Тиара прекрасно знала о том, что происходит с сестрой, и о том, что в такие минуты ее лучше не беспокоить. Старейшина клана готовилась к уходу к предкам, и ее место должна была занять именно Антония. Женщина уже получила часть знаний и силы старейшины, а с ней и груз ответственность за всю общину. Это изменило ее до неузнаваемости. Но все относились к этому с пониманием.

Солнце закатилось за горизонт, окрасив на прощание небо кроваво-красным цветом, чай и кексы уже давно остыли, но будущая старейшина не собиралась покидать свой заброшенный сад, закуривая очередную сигарету.

— Когда-нибудь тебя это погубит, — появившаяся в саду Тиара намекнула на дурную привычку Антонии, но тут же об этом пожалела, ощутив на себя напряженный взгляд женщины.
— Что?
>- Сигареты, — ведьма ткнула пальцем в переполненную пепельницу, и только сейчас заметила лежащие на коленях сестры пряди белых волос, аккуратно перевязанных ленточкой.
— Ее сила растет, — словно прочитав ее мысли, ответила Антония и снова устремила взгляд к горизонту.
— И что ты собираешься делать?
— Пока ничего.
— Избавься от нее, Антония. Это ни к чему хорошему не приведет.
— Предлагаешь добровольно отказаться от такой силы? Ну уж нет. Неужели ты не видишь, как нам повезло. Все белые ведьмы умирали будучи детьми, а эта уже дожила до совершеннолетия. Я дождусь, пока старейшина не передаст мне всю свою силу, и на ритуале посвящения принесу Флориту в жертву. Тогда ее сила тоже перейдет ко мне. А ее останки будут питать всех вас. О, сестра, ты даже не представляешь, какой клад нам достался, — вид у Антонии был победоносный. Но Тиару ее взгляд с каждым разом пугал все больше и больше. Она явно что-то недоговаривала, не желая посвящать сестер в свои планы. Все это чувствовали, но никто не решался спросить. Быть может именно поэтому Агнесса решила покинуть общину, не жалая вступать в конфликт со своей сестрой.
— Но если ее сила растет, где гарантии, что однажды она не сможет себя освободить?
— Гарантий нет, поэтому нам нужен древний артефакт. Цепи, — выдержав паузу, Антония наконец-то взглянула на свою сестру, — ведьма, заключенная в эти цепи колдовать не сможет.
— И где ты собираешься их искать?
— Похоже, пришло время навестить наших старых друзей — вампиров.

Эта затея понравилась Тиаре еще меньше. Слишком уж напряженные отношения были между ведьмами и вампирами в последнее время. Кое-кто даже называл это тихой войной. И теперь будущая глава общины собирается попросить их об одолжении? Однако озвучить свои сомнения девушка побоялась. Вместо этого она молча поднялась, и, прихватив с собой пару кексов, оставила Антонию в одиночестве.

Агнесса Поллокк

Упаковав последний чемодан, я внимательно осмотрела свою комнату. Возвращаться сюда я не собиралась, а потому и забывать что-то здесь не имело смысла. Грустно? Ни капельки. Об этом моменте я мечтала долгие годы, и лишить меня этого удовольствия уже не сможет никто.

Тим-Том утрамбовывали вещи в машину, горланя во все горло. Еще немного и у меня разыграется мигрень. Обычно их рты закрываются по щелчку моего пальца, простенькое детское заклинание, но сегодня мои мысли заняты совершенно другим. Сестры. Я должна попрощаться со своими сестрами, которые корчат из себя смертельно обиженных.

Как бы мне хотелось просто исчезнуть, забыть обо всем и всех, жить, наконец-таки своей собственной жизнью. Но нет, вместо этого я плетусь по проторенной дорожке вдоль каменной набережной к самому последнему дому на улице, где живет моя кровная сестра Антония.

В доме Антонии всегда царит идеальная чистота. Все всегда лежит на своих местах, за исключением книг. Их у нее хватит с лихвой библиотеки на две, не меньше. Тиара, моя вторая сестра, тоже лежит на своем месте — на диване у камина. Согнать ее оттуда может разве что только какой-нибудь природный катаклизм, грозящий уничтожить население планеты в считанные секунды. Да и то наверняка бороться с ним она будет прямо отсюда, не отрывая своего зада от мягких подушек.

На мое появление она совершенно никак не отреагировала. В отличие от Антонии. Та выдавила из себя подобие улыбки, хотя слово «предатель» красовалось на ее лице, словно рекламный щит, мерцающий в темноте ярко-красным цветом. Я тупо не обращаю внимание. Это пройдет, со временем. Должно пройти.

— Ты все же уезжаешь? – голос Антонии звучит сухо и черство.
— Зашла попрощаться, — пытаюсь улыбаться искренне и дружелюбно, физически ощущая тяжесть воздуха.
— Ну что ж, прощай.

И все? Так просто? Ни уговоров, ни обвинений, простое сухое «прощай»? Я растерянно замерла на месте. Тиара по-прежнему не обращает на меня внимания. Но Антония делает еще хуже, она поворачивается ко мне спиной. Правая щека начинает гореть, как от только что полученной пощечины.

— Я просто хочу пожить своей собственной жизнью, — чеканя каждое слово, чувствую, как злость и обида снова накрывают меня с головой.
— А как же община? – Тиара заговорила, и в ее голосе я услышала болезненное равнодушие.
— Я устала, — хриплю, как старая калитка, но от своего не отступлю.
— Оставь ее, — голос Антонии звучит уже мягче, но лица ее я по-прежнему не вижу, — пусть едет. Нам и без этого есть о чем подумать.

Я все еще медлю, но сказать мне уже нечего. В душе я надеялась, что они поймут, отпустят, обнимут, пожелают удачи. Ведь они же знают, что я все равно никуда не денусь. Я не в силах расторгнуть клятву, данную на крови. Дурацкая детская шутка, которая пожизненно связала нас троих.

— Езжай осторожно, — слышу я, за уже закрытой мною дверью, и наконец-то с облегчением вздыхаю. Сердце бешено колотиться, в ушах гудит от такой долгожданной и только что обретенной свободы. Псевдосвободы, но в моем случае это все, что я могу получить, пока не узнаю, как разрушить клятву, данную на кладбище много лет тому назад…

«Мне снова обрезали волосы. И они снова стали предательски виться, делая меня похожим на тот цветок, что растет летом в поле и меняет свои желтые лепестки на белые пушинки. Эти предательские кудри то и дело нависают над глазами, путаются в ресницах, и сильно меня раздражают, но уже не так, как раньше. Потому, что теперь я знаю, луна взойдет всего 5 раз, и мои волосы снова станут длинными, я смогу убрать их за уши, и они не будут мне мешать смотреть в окно. Больше смотреть мне все равно не куда.

Хотя нет, иногда я разглядываю стены. Вчера нашла 2 новые трещинки. Интересно, откуда они появляются? Может  просто для того, чтобы повеселить меня? Попыталась поковырять их пальцами, но ничего интересного не произошло. Правда ключнице это не понравилась, и она пригрозила оторвать мне пальцы. Не думаю, что она это сделает, но на всякий случай больше не буду ковырять трещинки.

Ко мне раньше приходил мальчик, приносил еду, и всегда так мило улыбался. Я улыбалась ему в ответ, и со временем мы подружились, хотя никто из нас не произнес ни слова. Нам запрещено разговаривать. Однажды, я нарушила запрет, и поздоровалась с ним, за что тут же получила оплеуху от ключницы. В тот момент, я очень разозлилась и пожелала ей испытать такую же боль и унижение, которое испытала я. В тот же день она упала с лестницы и поломала ногу.  Мне было стыдно и радостно одновременно. Я тогда еще не знала, что сама это сделала.

Ох, если бы ключница знала, сколько раз мы нарушали ее запреты, пока та лечила свою ногу. Мы разговаривали! Правда только, шепотом и совсем не много, чтобы стражники ничего не заподозрили. Но для меня этого было достаточно.

С самого утра я пребывала в радостном волнении. Сколько же вопросов у меня в голове, но задать я могла всего один. У нас было всего пару минут. Пара самых ценных минут в день, и я не могла потратить их впустую.

Как-то раз он тайком принес мне тот самый желтый цветок с поля, и сказал «Это тебе, Флорита». Я не смогла уснуть всю ночь. Что такое «Флорита»? Так зовут этот желтый цветок? На следующее утро мальчик долго надо мной смеялся, и ответил на мой самый главный вопрос…

— Флорита – это ты, белая ведьма, рожденная во время голубой луны, пожизненно заточенная в башне…»

Глава 1-2